Даже измена не смогла разлучить Армена Джигарханяна с любимой женщиной — Татьяной Власовой. Пара вместе больше 50 лет. О предательстве, деньгах и здоровье актера — в откровенном интервью.
С Татьяной Сергеевной мы встретились у входа в театр Вахтангова на Старом Арбате — вместе с Арменом Борисовичем они живут здесь в квартире неподалеку. Как завсегдатай этих мест, побеседовать Власова предложила в неприметном тихом кафе в переулке. «Тут очень вкусный цезарь с креветками, часто его беру: вкусно и сытно», — советует супруга актера.
Татьяна и Армен прожили вместе больше 50 лет. Эта женщина знает Джигарханяна как никто. При этом интервью, которые она дала за все эти годы, можно пересчитать по пальцам. «Я вообще очень молчаливый человек. Но не потому, что боюсь или стесняюсь, — начинает разговор Татьяна Сергеевна. — Я всегда сначала долго наблюдаю, мне интересно слушать, смотреть. Но сейчас то ли так много накопилось этих самых наблюдений. То ли что-то с нервной системой стало».
За последние несколько лет эта добродушная женщина пережила немало: предательство любимого мужа, потоки клеветы в свой адрес, бесконечные нервные потрясения. Но выстояла, сумела принять Армена Борисовича назад… И теперь помогает ему тоже вернуться к нормальной жизни.
—
Татьяна Сергеевна, почему вы решили вернуться к Джигарханяну? Тяжело было простить и забыть все, что произошло?
Если бы случилось нечто очень серьезное… А то, что случилось, я не считаю очень серьезным. Это нас потрясло, да. Но чувства-то остались, которые были столько лет. Вообще никогда не думала, что мы разойдемся, что я буду доживать век с кем-то другим… Мы с Арменом настолько спаяны, хоть это и избитое выражение. Кстати, он сам как-то сказал: «У меня, бывает, рука болит, нога, но я же не буду ее отрезать. Это же часть меня, часть тела». Так и тут. Когда мы неожиданно расстались, один общий знакомый спросил: «Татьяна Сергеевна, ну как вы?» Ответила: «Пусто». Не лила слез, не охала, не ахала, не проклинала. Просто не понимала: а что мне теперь делать, я же жила его жизнью, все с ним делила. Да, были у меня и свои увлечения — и читала, и ездила по миру, и фотографировала, и писала. Могла, действительно, сказать: «Все так все!» Но ведь новой жизни-то не построишь… Я уже не в том возрасте, да и жить для себя не привыкла. Верная.
—
А, как думаете, Армен Борисович испытал что-то подобное?
У него такой пустоты не было. Да, обжегся, оценил. Каждый день настроение разное — то жалеет меня: «Бедная, как ты намучилась». То вдруг признается: «Я тебя очень люблю». Понимаю — это все вершина айсберга, а сколько там внутри — того, что Армен прожил. Никто не увидит и не узнает. Как-то что-то ему недавно рассказывала, а он мне в конце: «Ты потрясающий вообще человек, такая умная». Шучу в ответ: «Вообще-то я всегда такой была, просто раньше больше молчала, и ты не знал». Да мужу и некогда было сильно меня разглядывать, изучать. Мою помощь по жизни он всегда принимал как нечто разумеющееся. Сейчас, когда Армен меньше работает, не может сесть и куда-то поехать, у него много времени на осмысление.
—
Не обижало вас, что супруг из-за занятости раньше не замечал какие-то ваши сильные стороны, качества?
У него жизнь всегда была слишком наполненная: репетиции, коллектив, театр, гастроли… Никаких скандалов я ему никогда не устраивала. Мы в принципе не сидели нос к носу, не критиковали друг друга, иначе были бы сплошные разговоры о театре, ревность к успехам. Но, если бы, извините, я стала министром культуры, тогда бы Армен Борисович понял, что он все равно остался бы для меня номером один, самым главным.
—
Наверно, поэтому и прожили так долго?
Может быть, это и называется компромиссом. Я в любой момент могла в позу встать, высказать, и Армен принял бы к сведению. Ко всему прочему, вы представьте, у него и почитатели, и женщины, которые за ним бегают. Артисту важно видеть, что его любят. Все это я понимала, видела, как на него смотрят, как он мог посмотреть.
—
То есть вы не из ревнивых?
Я же знаю его мир изнутри. Сама целовалась с актером, который мне как человек был неприятен, когда играла в пьесе Радзинского «104 страницы про любовь». Армен Борисович в одном интервью так и сказал: «Люблю театр, там столько у тебя и жен, и любовниц». Мне стало настолько обидно — он что, об этом мечтает, лишен и страдает? И на полях газеты, надеясь, что она ему попадется на глаза, написала: «Спасибо!» И это был весь наш скандал. А газету он так и не увидел.
—
Вы снова вместе, ощущение пустоты ушло?
Да. Я редко делаю про себя какие-то открытия, и была даже удивлена, что способна на такие эмоции. Вот, что чувствуют жены, которых бросают, «брошенки»… Сейчас он рядом, рука его на моей. Говорит какие-то приятные слова каждый день, хотя раньше не был таким сентиментальным. Может, вину свою ощущает. Может, себя на моем месте представляет.
—
Вы, получается, просто приехали из Америки и стали жить как раньше?
Мы оба потерпели, здоровье стало хуже, болеем… Но что делать. Я прилетела вывозным рейсом в апреле, отвели два часа на сборы. В Штатах оставила все. На днях Джигарханян меня как раз спрашивает: «Скучаешь по Америке?» Сказала честно, что да. Но в целом стараюсь ему об этом не сильно рассказывать, чтобы не усугублять. Ведь я из-за него все бросила…
—
Как он вас встретил?
В аэропорту проверили на ковид, симптомов не было. Позвонила Армену Борисовичу, мол, меня везут в отель на карантин. Тот возмущенно: «В какую гостиницу, ты что. Домой!» Захожу с двумя чемоданами, в маске. А сколько я добиралась… Через три штата, потом 13-часовой перелет, самолет сначала сел в Петербурге, потом только в Москве. Армен уже сидел и на дверь смотрел — ждал моего появления. Сразу сказала — никаких, к сожалению, объятий, нужно пока держаться на расстоянии. 14 дней просидела в комнате, в нашей спальне, которая ничуть не изменилась.
—
Много было кривотолков про здоровье Армена Борисовича в последнее время. Ну, вы понимаете, кто распускает слухи и зачем. Читала, что он чуть ли не в заложниках, в бессознательном состоянии, не встает… Расскажите, как на самом деле обстоят дела, вы-то знаете.
Я уже даже не расстраиваюсь из-за этого, хотя сначала очень переживала. Раньше имя Джигарханяна в прессе ни с каким скандалом не ассоциировалась. А теперь… Обидно, что придет новое поколение, которое будет уже на основе лживых статей делать какие-то выводы. Армена Борисовича оберегали и оберегают от сплетен. Раза два он увидел какие-то передачи, так потом человека откачивали, близкие друзья мне рассказали. Всякие истории бывают, когда разбивают семьи. Но тут кое-кто до сих пор остановиться не может, хотя куда дальше-то. Мне иногда кажется, что просто человек не совсем здоров психически. Здоровый бы уже отстал, занялся своей жизнью, профессией.
—
Вы в течение всего интервью не произносили ее имени…
И оно никогда не звучит в присутствии Армена. Мы этих тем избегаем, муж понимает, что я тоже пережила не самые приятные годы. Помню, как-то в одном разговоре в связи с ситуацией, связанной с предательством, прозвучала фраза, мол, «это не потому, что он дурак, а потому, что чересчур доверился». Джигарханян, услышав, задумался. Мысль ему показалась интересной, что-то объясняющей, как-то встрепенулся от нее даже. Думаю, ну, может ему легче станет от этого. Но я эту женщину не прощу никогда. Всем в любом случае воздается по заслугам. Она последние годы нашей жизни просто испортила. Хорошо, у меня гены хорошие, мама 100 лет прожила. Я закаленная во всех смыслах, родилась в Сибири, по снегу бегала, ледяные сосульки жевала.
—
А вот у Армена Борисовича здоровье, знаю, не такое железное.
И к этому примешиваются генетические вещи. У него мама, Елена Васильевна, в 86 лет умерла, под конец жизни она не узнавала никого, путала. Может, что-то от нее перешло. Физически мужу уже ходить трудно, в колясочку тянет, чтобы повезли. А голова — ясная, мыслит так же как всегда — интересно, неожиданно. Но сейчас, конечно, возраст: иногда ему нужно дольше подумать, «проглотить» то, что слышит, просит меня не торопиться.
—
Обследования проходит какие-то?
Да, регулярно его забирают в одну и ту же больницу на плановое — прокапать, прочистить, почки проверить. Смотрят давление, кровь, сахар — показатели обычно нормальные, потому что всегда даются вовремя какие-то таблетки. У него там уже своя палата, хоть табличку вешай, персонал его знает.
—
А чем Армен Борисович любит дома заниматься?
В основном смотрит футбол, знает все команды. Уже не стал ни за кого особо болеть, но армян поддерживает, когда те играют с кем-то. Спорт он всегда считал самым интересным, полезным и настоящим занятием в жизни. Цирк еще любит — потому что там другие законы, человек весь естественный, ему не до понтов. Так же и футболист не может нестись за мячом и одновременно думать, нравится он в этот момент девушке или нет. В Ереване Армен, тогда еще худенький, с большой головой и большими ушами, тоже играл в командах, быстро бегал. Чего сейчас про него не скажешь — стал медлительным, размеренным. Совсем другим.
—
А что любит из еды, армянские блюда просит?
Помощница готовит ему отдельно, специальную пищу. Хотя он постоянно нарушает диету, как что-нибудь унюхает у меня. Недавно вот принесла домой пиццу с грушей и сыром. У сиделки всегда спрашиваю, можно ли мужу такое. Потому что она медработник, по закону за все отвечает. Сахар меряет даже ночью, инсулин колет, поэтому иногда можно сладкое — чтобы не накапливалось это чувство лишенности. Так Армен навернул всю эту пиццу, как будто его не кормили два дня.
—
Как к юбилею готовились, планировали ли широко праздновать?
Джигарханян вообще никаких торжеств не любил никогда. Как-то лет в 50 сказал: «Если когда-нибудь я захочу сидеть на сцене в кресле и принимать подарки, ударь меня чем-нибудь тяжелым по голове». Тем не менее, 3 октября в театре будет открытие фестиваля имени Армена Борисовича. На нем молодые режиссеры, желающие заявить о себе в театральном мире, будут представлять свои спектакли. Столько заявок поступило, что организаторы не ожидали. Даже из-за границы — из Черногории, из Еревана. В качестве приза — возможность поставить спектакль на сцене театра Джигарханяна. Сначала думали, как поступить — ехать или нет, все-таки пандемия, опасно. Хоть все и предусмотрено и меры принимаются. Муж записал обращение к участникам мероприятия. И дома, да, конечно, отметим. На 65 лет творческой деятельности приходили товарищи и руководство театра, поздравляли Армена Борисовича. В день 85-летия, конечно, будет кто-то из наших друзей.
—
Что ваш супруг скромный, поняла. А о каких его чертах характера люди еще могут не догадываться?
Он очень терпеливый, мужественно все переносил, даже болезни. Никогда не жаловался. Вижу, ему плохо, спрашиваю, что болит. Показывает. А приходит врач, и слышит от Армена: «Да все хорошо». На публику — мачо, предводитель разбойников. Но это не он, это хороший актер, который создал образ. В жизни он очень стеснительный. И в отношениях с женщинами у него никогда не было такого – чтоб вот прям роман на стороне, интрижки.
—
Как думаете, по чему Армен Борисович больше всего скучает из каких-то простых радостей?
Да, с прежней жизнью нашу нынешнюю трудно сравнить. Хотя Армен и не был особо ходок по ресторанам, да по премьерам. Для нас раньше самым большим счастьем было сесть и куда-то поехать. Всю Европу на машине посмотрели. Муж очень любил водить — это его самый главный вид отдыха. Когда сама выучилась, поняла — это такая свобода, ты прямо властелин жизни.
—
Что касается финансов — живет он, получается, на пенсию и зарплату президента театра?
Да, с ним там советуются, звонят, приходят. Он, понятно, уже не так мобилен, не так деятелен, но театр по-прежнему в нем нуждается. Есть еще прибавки к пенсии за Народного артиста какие-то. Вот жена — даже не знала никогда, сколько получает муж. Он сообщал всегда: деньги на тумбочке. Сразу начинала раскладывать их по конвертикам: за свет, за газ, за квартиру. Если что-то оставалось, шло в отдельный кошелек — на непредвиденные расходы. Там и чашечка новая появлялась для кофе, и еще что-то.
—
Судя по всему, Джигарханян, несмотря на все свои заслуги и достижения — человек неприхотливый в быту?
Не раз, кстати, видела неподдельное удивление журналистов или коллег, которые приходили в гости, от того, как скромно мы всегда жили. Слухи-то другие ходили. Думали даже, что другая квартира есть — с полами из оникса, дверными ручками из малахита. Но мы ее никому, якобы, не показываем, чтобы как бы не завидовали. Я в этом плане такая же. Может быть, поэтому у нас всегда был хороший союз. Никогда не выступала: хочу то, хочу это… Армена очень много использовали в плане: покажите лицо. Кому-то телефон провести, кому-то помочь украшения купить из-под полы. Никому не отказывал. Я однажды поинтересовалась из спортивного интереса: ты стольким людям сделал добра, почему для нас никогда ничего не просишь. А он: «А для себя мне стыдно просить».
—
В самом конце интервью хотела бы все-таки спросить — почему вы никогда на выпады Виталины не реагировали, на всю ту ложь, что она распространяет?
Уж так уж я устроена — воевать с вредными насекомыми мне неинтересно.
Фото: Legion-Media, Андрей Любимов, Андрей Никеричев/АГН «Москва», личный архив, Instagram.com, кадры фильмов
